Не было бы счастья - Страница 23

Самое забавное заключалось в том, что Гровер продолжал улыбаться, будто не понял, что все мои слова относились именно к нему. И от этого желание надавать ему хлестких пощечин стало буквально нестерпимым. У меня даже ладони стали зудеть!

— Даже так? — удивленно протянул отец и посмотрел на Гровера, видимо, надеясь, что тот как-то прояснит ситуацию.

— Ваша дочь, виер Грэг, перенесла серьезнейшее нервное потрясение, — мгновенно отозвался тот, словно загодя придумал это объяснение. — Наверное, она сама не понимает, что говорит. Ничего страшного. Я не обижаюсь.

В тоне Гровера было столько сочувствия, что на какой-то момент я почти поверила в его заботу. Но тут же перед мысленным взором всплыли его голый зад, вызывающе красные ногти Одессы, впившиеся ему в плечи, их смешки и шуточки по поводу меня и моего отца. Нет, такое не забывается!

Язык так и чесался рассказать о похождениях моего теперь уже бывшего жениха. Но я решила поступить иначе. В конце концов, отец не толкал меня в объятия этого негодяя. Следовательно, мне самой надлежит дать ему знатного пинка под зад.

— Папа, оставь нас, пожалуйста, наедине, — проговорила я и ласково улыбнулась отцу, который встревоженно смотрел то на меня, то на Гровера.

— Ты уверена? — переспросил он. — Быть может…

— Все в порядке, отец! — оборвала его. — Поверь, так надо.

— Ну, хорошо, — все с тем же сомнением отозвался он и направился в сторону двери.

На самом пороге притормозил и обронил в мою сторону, не глядя на Гровера: — Если что — дай знать. Я буду в коридоре.

Я кивнула, показав тем самым, что услышала. Дождалась, когда отец выйдет. Поскольку прекрасно знала, что он не опустится до подслушивания около замочной скважины, не стала использовать никаких чар. Пустая предосторожность. Все равно я не собиралась повышать голос. Криком во время ссоры обычно выражают свои эмоции те, кто еще сохранил остатки чувств. А я испытывала к Гроверу лишь брезгливую жалость.

— Дай я поцелую тебя! — тут же противно засюсюкай он, видимо, еще не почуяв, откуда подул ветер. Опять приветливо распахнул объятия и сделал было шаг ко мне, но тут же замер, остановленный ледяным взглядом.

— Сегодня вечером я вернусь домой, — проговорила холодно. Потом встала и скрестила на груди руки, мудро не показывая бывшему жениху правое запястье. Незачем ему знать о моем замужестве, иначе это может сильно осложнить дело. — Надеюсь, к тому моменту твоих вещей в квартире уже не останется.

— Да что происходит-то?!

Гровер так убедительно изобразил недоумение, что я невольно принюхалась — не пахнет ли и от него чарами подчинения. Но в следующий миг он сам испортил свою гениальную игру в несправедливо обиженного.

— Если тебе эта дура Олесса что-то наплела, — начал он, и в глубине его лживых глаз красиво замерцали слезы, готовые в любой момент излиться бурным водопадом, — то знай: она просто пытается мне отомстить! Я отверг притязания этой гулящей девки, которая к тому же болеет какой-то постыдной заразной болезнью. Ты замечала, как она чешется в последнее время?

Я невольно хмыкнула. По всей видимости, красный перец, которым я щедро посыпала их нижнее белье, не пропал даром, и между любовниками пробежала черная кошка. Ну что же, так им и надо!

— Послушай, Алекса! — Гровер осмелился сделать ко мне крошечный шаг. — Я понимаю, через что тебе пришлось пройти! Ты, наверное, подсознательно злишься на меня за то, что я не был рядом в столь страшный момент и не спас тебя. Но ты не представляешь, как я переживал! Я места себе не находил, мое сердце разрываюсь от волнения…

— Убирайся прочь из моего дома и из моей жизни, — очень медленно и тихо проговорила я, чеканя каждое слово и не желая выслушивать его фальшивых заверений в любви. — Не старайся, Гровер. Я видела тебя с Одессой. Слышала, как ты с ней обсуждал меня и моего отца. Я жирная корова? Что же, пусть будет так. Эта жирная корова желает дать тебе смачного пинка под задницу.

Я никогда не видела, чтобы люди так стремительно менялись в лице. Только что передо мной стоял обычный в общем-то парень, немного растерянный и взволнованный. Как вдруг все изменилось. Губы Гровера исказила жестокая ухмылка, он выпрямился, стал куда выше ростом, чем мне прежде представлялось.

— Ах, ты все видела? — прошипел он, брызгая слюной. — Ну что же, милая моя. Если ты думаешь, что я позволю тебе вышвырнуть меня прочь, словно нашкодившего котенка, то ошибаешься. Ты обязана заплатить мне за тот год, который я провел рядом с тобой! Думаешь, мне было очень приятно целовать тебя? Да меня от тебя тошнит!

Я невольно попятилась, но тут же остановилась. Во-первых, я не верила, что Гровер настолько глуп и попытается мне что-нибудь сделать. Должен ведь он осознавать, что при желании мой отец его одним пальцем сотрет. А во-вторых, отступать было просто некуда — прямо за мной находилась кровать.

Увы, от глаз Гровера не укрылась моя секундная слабость. Он неприятно ухмыльнулся, видимо, решив, что я испугалась, и неожиданно пребольно схватил меня за руку.

— Пять тысяч золотых! — выдохнул прямо мне в лицо. — И я, так и быть, оставлю тебя в покое. Это будет компенсация за бесцельно потраченный год.

— А иначе? — осведомилась ради интереса.

— Не зли меня, Алекса! — Гровер покачал головой и с такой силой сжал руку, что я с величайшим трудом удержалась от стона. Вот ведь гад! Точно всю пятерню на моей коже отпечатал!

Желание кликнуть на помощь отца стало невыносимым. Но я все еще лелеяла слабую надежду на то, что разберусь с проблемой самостоятельно.